ЛОЖЬ И ПРАВДА О НАЧАЛЕ

Действительный член Академии

исторических наук

Виктор Кирсанов
kirsanov-vn@narod.ru

ЛОЖЬ И ПРАВДА О НАЧАЛЕ

ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941—1945 гг.

Начиная с 1956 года, а точнее говоря, после смерти Сталина, и по сей день с подачи Н. С. Хрущева в отечественной научной литературе муссируется ложная мысль том, что накануне Великой Отечественной воины руководство партии и правительства страны, во-первых, располагало достоверными данными о ходе подготовки и времени нападения Германии на СССР чуть ли не в полном объеме, во-вторых, располагая достоверными данными о ходе подготовки и времени нападения Германии на СССР чуть ли не в полном объеме, руководство СССР не предприняло никаких мер по обеспечению обороноспособности страны. В итоге главным виновником поражений советских войск в первые дни войны, приведших к большим территориальным, материальным, а также человеческим потерям, было объявлено руководство страны во главе со Сталиным.

Если в Тезисах ЦК КПСС к 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции относительно неудач Красной Армии в начале Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. мягко сказано: «Сыграли свою роль допущенные просчеты в оценке возможного времени нападения на нас гитлеровской Германии и связанные с этим упущения в подготовке к отражению первых ударов»[i], то спустя семь лет в новой редакции «Истории КПСС» уже без тени сомнения говорится: «Имелись достоверные данные о концентрации немецких войск у советских границ и о подготовке Германии к нападению на СССР. Однако войска западных военных округов не были приведены в состояние полной боевой готовности. Сталин опасался дать германским фашистам предлог для нападения, рассчитывал оттянуть столкновение посредством дипломатических переговоров. Определенную долю ответственности за упущения в подготовке Красной Армии к отражению первых ударов фашистских агрессоров несут также руководители Народного комиссариата обороны и Генерального штаба С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков»[ii].

В конце 80-х — начале 90-х годов ХХ века отечественные ученые-обществоведы из числа патентованных представителей от науки громогласно обвиняют в бездеятельности руководство партии и правительства страны перед началом Великой Отечественной войны. Так, в газете «Аргументы и факты» в рубрике «Малоизвестные страницы истории» на вопрос читательницы Н. Тупиковой из Москвы — «Слышала и читала, что в конце 1940 — начале 1941 г. поступало много информации о подготовке гитлеровской Германии к нападению на Советский Союз. Неужели эта информация не доходила до военачальников?» — заместитель начальника управления Генерального штаба генерал-полковник Г. А. Михайлов отвечает следующим образом: «Вопреки некоторым бытующим представлениям в Центр регулярно поступала достоверная информация о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз. С большой точностью были переданы боевой состав, численность, группировка войск противника, сообщено решение Гитлера о нападении на СССР, поступала информация о первоначальных сроках нападения и о последующих изменениях в них. Исследования трофейных документов показали, что данные советской разведки о противнике были очень близки к реальным. Иными словами, информация была. Другое дело, как она использовалась»[iii].

Дальше — больше. В статье «Народная война: с чем мы вступили в 41-й», опубликованной под редакцией директора института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС академика Г. Л. Смирнова, доктор исторических наук В. М. Кулиш беззастенчиво заявляет: «Сегодня мы хорошо знаем, что Сталин, руководители наркомата обороны и Генерального штаба, наркомата внутренних дел располагали обширной информацией о подготовке фашистской Германией нападения на Советский Союз, о плане стратегического наступления германских войск и даже о сроках его начала. Другое дело, что эта информация игнорировалась советским политическим руководством»[iv].

Не остались в стороне и философы, перекрикивающие всех и вся, силящиеся подвести под хрущевские инсинуации научную основу. Дело доходит до отрицания неизбежности войны как средства разрешения спорных вопросов капитализма и внутри и за пределами государства, хотя факты уже после окончания Второй мировой войны красноречиво свидетельствуют об обратном. Не страны социализма, а страны капитализма, Франция в 1946—1954 гг. во Вьетнаме; США в 1950—1953 гг. в Корее, в 1965—1973 гг. во Вьетнаме, в 1983 г. в Гренаде; Аргентина и Англия в 1982 г. за обладание Фолклендскими островами; неоднократные военные действия Израиля против приграничных арабских государств; в 1990—1991 гг. война в Персидском заливе, где в споре за нефть участвовало около 10 (десяти!) капиталистических государств; в 1999 г. на Югославию обрушились 19 (девятнадцать!) капиталистических государств; и другие военные конфликты, включая последнюю войну развязанную США и Англией против Ирака, решали спорные вопросы с позиции силы.

«Была ли, например, неотвратима Великая Отечественная война 1941—1945 гг.?» — глубокомысленно (насколько позволяет одна извилина) спрашивают составители, авторы основных идей и принципов философии[v]. Следом, задав еще один вопрос — «Был ли с необходимостью предопределен ее внезапный, неожиданный для наших стратегов начальный период?» — отвечают на предыдущий, вышеприведенный, вопрос. «Известно, — говорят они, — что войны во многом определяются экономической и политической ситуацией. Однако это не означает, что день и час начала каждой войны с необходимостью, фатально предопределены»[vi]. Разумеется, авторы данной философии не утруждаются рассмотрением механизма предотвращения намеченной, более того — окончательно принятого решения, войны Германии с Советским Союзом, поскольку они решали другую задачу — задачу дискредитации Сталина. Вернее сказать, не выносят на суд читателя то, как можно было избежать войны с Германией в июне 1941 г., чтобы не показать свое истинное лицо.

Дело в том, что при сложившейся тогда экономической и политической ситуации в Германии, страстно жаждавшей крови Советского Союза с целью улучшения, усиления собственной экономики и политики за счет ухудшения, ослабления экономики и политики Советского Союза, мы могли избежать войны с Германией в июне 1941 г. одним из трех реальных способов:

1. Мирные переговоры.

2. Захватить Германию раньше, чем она начнет войну.

3. Добровольно сдаться Германии раньше, чем она начнет войну.

Внешняя политика Советского Союза была направлена на реализацию первого способа во взаимоотношениях с другими государствами. Именно мирными переговорами руководство страны во главе со Сталиным пыталось залечить экономический и политический недуг Германии, не питая иллюзий на сей счет, параллельно активно готовясь к возможному нападению Германии. Данная тактика, выбранная руководством страны во главе со Сталиным, не нравится хрущевистам, они ее всячески критикуют. Думается, и от второго способа предотвращения войны с Германией в случае его реализации хрущевисты не испытывали бы особого восторга. Вот был бы им подарок! Сколько бы они перьев исписали, сколько бы они пепла себе на голову посыпали, сколько бы они плеток об себя поломали, сколько бы «ученых», постригшись, ушли в монастырь, сколько бы еще ядовитых стрел было выпущено в адрес руководства страны во главе со Сталиным?! Случись такое, был бы настоящий «пир хрущевистов во время чумы»!

Не случилось. И хорошо, что не случилось.

Если два первых способа предотвращения войны с Германией в той или иной степени не устраивают хрущевистов, может быть, им по душе третий? Сами они на сей счет открыто не высказываются, дабы не потерять лицо, но вскользь, как бы между прочим, задаваясь вопросом о неотвратимости Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., рассуждая о ее необходимости и случайности, говоря с «болью в сердце» о напрасных жертвах войны и т. д., уродуют сознание советских людей в сторону принятия третьего способа предотвращения войны с Германией в июне 1941 года за единственно правильное решение. Такова мораль хрущевистов, и им уже ничем не поможешь. Как говорится, «горбатого могила исправит». Тех же, чье сознание еще не отравлено ложью хрущевистов, хочу предостеречь от такого шага. Добровольно сдавшись Германии до 22 июня 1941 года, в самом деле можно было бы избежать нападения Германии на нас. Избежать нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. — да, но избежать жертв, в особенности человеческих, — нет! Свидетельство тому вся предыдущая история человечества. Не было ни одного случая, чтобы завоеватели фашистского толка не уничтожали население «мирно» захваченных территорий. По прошествии времени, зная истинные намерения Германии — физически уничтожить большую часть населения Советского Союза, а оставшуюся обратить в рабство, — сомневаться в том, что в этом случае, случае добровольной сдачи Советского Союза Германии, было бы уничтожено во много (во много!) раз больше советских людей, чем более 20 млн. человек, не приходится.

И далее, философствуя на тему о Великой Отечественной войне, хрущевисты пишут: «Известно, например, что И. В. Сталин получал неоднократные предупреждения от советских дипломатов, разведчиков, даже от посла Германии (надо полагать, от посла Германии в СССР. — В. К.) и от руководителя правительства Англии (самого У. Черчилля, активно толкавшего Германию напасть на СССР, того самого Черчилля, который всячески откладывал открытие Второго фронта, когда Советский Союз истекал кровью? — В. К.) об относительно точной дате нападения фашистской Германии на Советский Союз. Такая информация — объективный исторический факт, предопределявший необходимость своевременно подготовиться к нападению врага и устранить фактор внезапности. Будучи крайне подозрительным, мнительным человеком, слепо верившим лишь в свою проницательность, Сталин отказывался верить переданной ему информации. Более того, он не принял надлежащих мер, чтобы подготовить Красную Армию к неизбежным боевым операциям, и отказывался отдать соответствующее распоряжение, даже когда нападение на СССР стало свершившимся фактом. Об этом убедительно говорится, например, в воспоминаниях маршала Г. К. Жукова. Пресловутая внезапность гитлеровского нападения отнюдь не была чистой случайностью, которую, как и всякую случайность, нельзя было предвидеть. Эта «внезапность» оказалась результатом ряда обстоятельств и процессов, с необходимостью вытекавших из авторитарного правления и культа Сталина, усиленных подозрительностью и гигантским самомнением»[vii].

Обычный набор дезинформации из арсенала хрущевистов, используемого ими в борьбе с руководством страны во главе со Сталиным, а если быть еще точнее, с Советской властью, социализмом в целом, — вероятно, для пущей убедительности разбавленный околофилософскими категориями: чистая случайность и всякая случайность.

Десятилетние инсинуации хрущевистов, с каждым днем набиравшие силу с 1956 года и по сей день, не прошли для общества бесследно. Окончательный удар по и без того израненному Великой Отечественной войной 1941—1945 гг. сознанию советских людей нанесло ложное освещение причины возникновения Второй мировой войны и событий перед началом Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. В час преобладания эмоции над разумом советские люди, узнав из уст Хрущева и К° виновника всех своих бед, более того — напрасность принесенных жертв, перенесенных лишений и страданий, в большинстве поверили хрущевистам. Другие пребывали в растерянности от безысходности, поскольку, во-первых, трудно было подать голос против (кроме как на кухне), ибо после XX съезда КПСС несогласные с новым курсом партии на критику Сталина и выявления его злодеяний повсеместно изгонялись с занимаемых должностей, начиная с В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, Л. М. Кагановича, Г. К. Жукова и др. Во-вторых, неоткуда было взять необходимую информацию для восстановления исторической справедливости (хотя бы на кухне), ибо повсеместно стал закрываться доступ к документам, отражающим истинное положение дел, ревизируемых хрущевистами. Так, с книжных полок сельских, районных, городских библиотек и магазинов пропали стенографические отчеты по XIX съезд КПСС включительно, а также пропали материалы судебно-следственных и военных комиссий по делам врагов народа.

Так располагало или не располагало руководство страны во главе со Сталиным достоверными данными о подготовке Германии к нападению на СССР и времени нападения Германии на СССР, о которых говорят хрущевисты? Ответ на этот вопрос будет очевиден после рассмотрения из имеющихся в виду у хрущевистов достоверных данных. Пусть это будет «относительно точная дата нападения фашистской Германии на Советский Союз», о которой выше говорили хрущевисты в рясе философов и других ученых. Разумеется, посол Германии и руководитель правительства Англии не в счет, ибо и тот и другой упоминаются в качестве «свадебного генерала». Остаются советские дипломаты и разведчики, за которыми явно просматривается Р. Зорге из Японии — любимое «детище» хрущевистов, поскольку именно им он обязан своим появлением на исторической арене в разгар антисталинской пропаганды в качестве очередной жертвы сталинизма.

Вот как это было: «Как-то в октябре 1962 г. в кремлевском кинозале показывали французскую киноленту о Зорге, позднее шедшую на советском экране. Н. С. Хрущев поинтересовался у А. И. Микояна: правда ли все то, что представлено в фильме? Микоян переадресовал его к военным из Генштаба, находившимся тут же, в зале. Да, ответили они, в общих чертах кинокартина правдиво воссоздает события.

Реакция Хрущева была незамедлительной. «Так чего же вы ждете? — сказал он. — Долго еще будете скрывать героя и таить его подвиг от советского народа?»[viii]

Военные вроде Д. Волкогонова и Г. Михайлова не заставили долго ждать. Получив официальный заказ на выявление героя и доведение его подвига до советских людей, за два последующих года они проделали большую работу по оболваниванию общества, увенчавшуюся присвоением Зорге звания Героя Советского Союза в ноябре 1964 г. посмертно. Так спустя шесть лет после начала антисталинской пропаганды с помощью французской киноленты Хрущев и К° открыли для себя новую громкую жертву «культа личности Сталина».

По всей видимости, биография Зорге больше, чем биография других разведчиков, соответствовала биографии жертвы. Иначе чем объяснить тот факт, что выбор пал на Зорге, хотя были и специалисты не хуже, если не лучше него, работавшие в не менее, если не более сложных условиях и передававшие не менее, если не более достоверную информацию, чем он.

По словам хрущевистов, Зорге и другие передавали в Центр достоверную информацию с относительно точной датой нападения Германии на Советский Союз, а руководство страны во главе со Сталиным игнорировало эту информацию и не приняло соответствующих мер для встречи врага 22 июня 1941 года. Справедливо возникает вопрос: «Зорге и другие передавали в Центр достоверную информацию с относительно точной датой нападения Германии на Советский Союз, лишь относительно связанной с датой 22 июня 1941 года, например, как это сделал Зорге 1 июня 1941 г. «...Из Берлина послу Отту поступила информация, что нападение на СССР начнется во второй половине июня... Информация получена от немецкого военного дипломата, направляющегося из Берлина в Бангкок...»[ix], или они передавали в Центр множество другой достоверной информации с относительно точной датой нападения Германии на СССР, лишь относительно связанной с другими датами? Если верить О. Гончакову, «раскрывающему» перед читателем невесть откуда взявшуюся у него и чудом сохранившуюся, чудом не сожженную старую папку с пожелтевшими страницами и полустертыми грифами «Совершенно секретно» и «Хранить вечно» (он так пишет), то таких сообщений с разными относительно точными датами нападения Германии на СССР поступало в Центр, начиная с 1941 года, ежемесячно по два и более раза. Тот же Зорге, согласно справке разведывательного управления Генерального штаба, «5 марта 1941 г. прислал микропленку телеграммы Риббентропа послу Германии в Японии генералу Отту с уведомлением, что Германия начнет войну против СССР в середине июня 1941 года»[x]. Он же, согласно справке заместителя наркома иностранных дел А. Я. Вышинского, 11 апреля 1941 г. сообщал: «Представитель Генерального штаба в Токио заявил, что сразу же после завершения войны в Европе начнется война против Советского Союза»[xi]. Из той же справки А. Я. Вышинского: «...В январе с. г. К. Уманский, посол СССР в США, сообщил по просьбе заместителя государственного секретаря Самкера Уэлльса, что правительство США располагает сведениями о намерении Германии напасть на СССР весной с. г.»[xii].

Спрашивается, какая информация с относительно точной датой нападения Германии на СССР считается достоверной, если она поступает день за днем с новой относительно точной датой нападения на СССР? При таком положении дел, когда бы Германия ни напала на СССР — до 22 июня 1941 или после, — в руках хрущевистов всегда окажутся достоверные данные с относительно точной датой нападения Германии на СССР для борьбы с правительством во главе со Сталиным. Как быть? По мере поступления информации с относительно точной датой нападения Германии на СССР бить тревогу, подымать народ в ружье и держать его наготове без сна и отдыха до истечения сей относительно точной даты? Тогда велика вероятность, что очередная тревога в случае несоответствия предыдущей (предыдущим) в действительности не будет «услышана». Не этого ли в числе прочего добивалась Германия, перенося сроки нападения?

Соответственно необходимо разобраться с понятием «достоверные данные», «достоверная информация», связанным с сообщением сроков нападения Германии на СССР. В рассматриваемом случае данные или информация считаются достоверными, если, во-первых, их содержание соответствует источнику, т. е. достоверно в изложении; во-вторых, их содержание, достоверное в изложении, носит не вероятный, а действительный характер, отражает не возможное, а реальное значение, т. е. достоверно практически. Во все времена в истории найдется немало разведчиков, готовых подписаться в достоверности переданного ими сообщения по признаку изложения, но не найти ни одного, кто бы подписался в достоверности переданного им сообщения по признаку практики, если в сообщении речь идет о том, чего еще не было. Таким образом, руководство страны во главе со Сталиным располагало достоверными данными с относительно точной датой нападения Германии на СССР лишь в части изложения разведчиками и другими увиденного, услышанного и т. д. Эти данные не были достоверными в том плане, что Германия непременно нападет на СССР в соответствии с относительно точно указанной датой.

Заканчивая разговор о разведчиках, приведу высказывание на сей счет Г. К. Жукова, со свойственной ему прямотой осветившего события до и после 1941—1945 гг. в книге «Воспоминания и размышления», написанной им в 1969 г., спустя 13 лет после объявления Сталина культом личности. Он бы мог, как некоторые, присоединиться к хрущевистам и спокойно плыть по течению рядом с их капитаном... И повод был: одно время сам находился под следствием по делу Тухачевского... Но он этого не сделал, за что и впал в немилость хрущевистов, был снят с высоких постов и отправлен в «ссылку». Вероятно, Жуков знал, что, как и почему он находился под следствием в отличие от «невинных жертв» сталинизма, которые ничего не видели, не слышали и не знают, к которым нежданно-негаданно пришли в дом глубокой ночью двое в кожанках, молча без шума и света забрали в неизвестном направлении... Анекдот да и только.

Из «Воспоминаний и размышлений» Г. К. Жукова, об убедительности которых говорят хрущевисты:

«С первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия о том, что накануне войны нам якобы был известен план «Барбаросса», направление главных ударов, ширина фронта развертывания немецких войск, их количество и оснащенность. При этом ссылаются на известных советских разведчиков — Рихарда Зорге, а также многих других лиц из Швейцарии, Англии и ряда других стран, которые якобы заранее сообщили эти сведения. Однако будто бы наше политическое и военное руководство не только не вникло в суть этих сообщений, но и отвергло их.

Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали»[xiii].

Осталось опровергнуть второе лживое утверждение хрущевистов, а именно о бездеятельности руководства страны во главе со Сталиным в предвоенные годы. Еще 3 марта 1939, выступая на XVIII съезде партии, Сталин открыто заявил о начале капиталистическими государствами Второй мировой войны с целью передела мира; о постепенном увеличении числа стран — участников войны; о приближении войны к границе СССР; о необходимости всемерного увеличения обороноспособности страны ввиду большой вероятности «вовлечения» СССР во Вторую мировую войну; об антисоветской направленности «политики невмешательства», проводимой Англией, Францией, США в угоду Германии, Италии, Японии.

«...Новый экономический кризис должен был привести и действительно приводит к дальнейшему обострению империалистической борьбы. Речь идет уже не о конкуренции на рынках, не о торговой войне, не о демпинге. Эти средства борьбы давно уже признаны недостаточными. Речь идет теперь о новом переделе мира, сфер влияния, колоний путем военных действий.

Япония стала оправдывать свои агрессивные действия тем, что при заключении договора 9 держав ее обидели и не дали расширить свою территорию за счет Китая, тогда как Англия и Франция владеют громадными колониями. Италия вспомнила, что ее обидели при дележе добычи после первой империалистической войны и что она должна возместить себя за счет сфер влияния Англии и Франции. Германия, серьезно пострадавшая в результате Первой империалистической войны и Версальского мира, присоединилась к Японии и Италии и потребовала расширения своей территории в Европе, возвращения колоний, отнятых у нее победителями в Первой империалистической войне.

Так стал складываться блок трех агрессивных государств.

На очереди встал вопрос о новом переделе мира посредством войны...

После Первой империалистической войны государства-победители, главным образом Англия, Франция и США, создали новый режим отношений между странами, послевоенный режим мира. Главными основами этого режима были на Дальнем Востоке договор девяти держав, а в Европе — Версальский и целый ряд других договоров. Лига Наций призвана была регулировать отношения между странами в рамках этого режима на основе единого фронта государств, на основе коллективной защиты безопасности государств. Однако три агрессивных государства и начатая ими новая империалистическая война опрокинули вверх дном всю эту систему послевоенного мирного режима. Япония разорвала договор девяти держав, Германия и Италия — Версальский договор. Чтобы освободить себе руки, все эти три государства вышли из Лиги Наций. Новая империалистическая война стала фактом... Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой...

Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: «Пусть каждая страна защищается от агрессоров как хочет и как может, наше дело сторона, мы будем торговать и с агрессорами и с их жертвами». На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше — с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, — выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, в «интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия.

И дешево и мило!..

Понятно, что СССР не мог пройти мимо этих грозных событий. Несомненно, что всякая, даже небольшая война, начатая агрессорами где-либо в отдаленном уголке мира, представляет опасность для миролюбивых стран. Тем более серьезную опасность представляет новая империалистическая война, успевшая уже втянуть в свою орбиту более пятисот миллионов человек населения Азии, Африки, Европы. Ввиду этого наша страна, неуклонно проводя политику сохранения мира, развернула вместе с тем серьезнейшую работу по усилению боевой готовности нашей Красной Армии, нашего Красного Военно-Морского Флота...»[xiv]

Претворяя в жизнь решения XVIII съезда партии, руководство страны во главе со Сталиным в области внешней политики неуклонно проводило политику сохранения мира, не давая втянуть СССР в большую войну. После окончательного выявления нежелания Англии и Франции составить коалицию с СССР, в случае если Германия начнет войну против одного из них, для совместного отпора агрессору, СССР был вынужден с подачи Германии заключить — особенно ненавистный хрущевистам — договор (пакт) о ненападении между Германией и СССР, что позволило нам отсрочить войну с Германией почти на два года.

В области внутренней политики активно наращивалась обороноспособность страны. Особое внимание уделялось техническому перевооружению армии и флота, выпуску новых видов оружия и замены старых. Одновременно с оснащением войск новой боевой техникой и новыми образцами вооружения с 1939 г. по июнь 1941 г. численность Вооруженных Сил была увеличена почти в 2,5 раза... Далее, чтобы не пересказывать Жукова, предоставлю слово ему самому о деятельности партии и правительства накануне Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., тем более что его «Воспоминания и размышления», по словам хрущевистов, убедительны:

«С чем же мы пришли к началу войны, была ли готова страна, ее вооруженные силы достойно встретить врага? — задавался вопросом Жуков. — Со своей стороны, — продолжал он, — я готов высказать мнение, прежде всего о военной стороне дела, восстановив в меру сил и возможности общую политику и обрисовав события тревожных месяцев и дней первой половины 1941 года. Начнем с самого главного — развития нашей экономики и промышленности, основы обороноспособности страны.

Третий пятилетний план (1938—1942 гг.) явился естественным продолжением второго и первого. Известно, что те две пятилетки были перевыполнены. Если говорить о промышленности, то она возросла за четыре года первой пятилетки в два раза, намеченное увеличение на вторую пятилетку в 2,1 раза практически завершилось ростом в 2,2 раза. XVIII съезд ВКП(б) утвердил рост выпуска промышленной продукции на пять лет в 1,9 раза. Были ли какие-нибудь основания считать этот план нереальным, невыполнимым? Нет.

Наоборот.

К июню 1941 года валовая продукция промышленности уже составила 86 процентов, а грузооборот железнодорожного транспорта — 90 процентов от уровня, намеченного на конец 1942 года. Было введено в действие 2900 новых заводов, фабрик, электростанций, шахт, рудников и других промышленных предприятий.

Если взять капиталовложения в денежном выражении, то план предусматривал создание новых и реконструирование старых предприятий на сумму 182 миллиарда рублей против 103 миллиардов рублей во второй и 39 миллиардов в первой пятилетке. Из этого видно, что даже с учетом имевшего в последние годы удорожания строительства вводилось в действие производственных мощностей больше, чем за две предшествующие пятилетки, вместе взятые.

Как же обстояло дело с тяжелой и собственно оборонной промышленностью? В докладе XVIII съезду ВКП(б) об очередном плане развития народного хозяйства отмечалось, что в ходе выполнения прошлых планов пришлось ввиду осложнения международной обстановки вносить серьезные поправки в развитие тяжелой индустрии, значительно увеличив намеченный темп подъема оборонной промышленности. По плану третьей пятилетки по-прежнему особенно быстро шла вперед тяжелая и оборонная промышленность.

Действительно, ежегодный выпуск продукции всей промышленности возрастал в среднем на 13 процентов, а оборонной промышленности — на 39 процентов. Ряд машиностроительных и других крупных заводов был переведен на производство оборонной техники, развернулось строительство мощных специальных заводов.

Центральный комитет партии помогал предприятиям, выпускающим новую военную технику, в снабжении дефицитным сырьем, новейшим оборудованием. Чтобы крупные оборонные заводы имели все необходимое и обеспечивали осуществление заданий, туда посылались в качестве парторгов ЦК опытные партийные работники, видные специалисты. Должен сказать, что И. В. Сталин сам вел большую работу с оборонными предприятиями, хорошо знал десятки директоров заводов, парторгов, главных инженеров, встречался с ними, добиваясь с присущей ему настойчивостью выполнения намеченных планов.

Таким образом, с экономической точки зрения налицо был факт неуклонного и быстрого, я бы даже сказал форсированного развития оборонной промышленности.

При этом не следует забывать, что, во-первых, этот гигантский рост в значительной степени достигался ценой исключительно трудового напряжения масс, во-вторых, он во многом происходил за счет развития легкой промышленности и других отраслей, непосредственно снабжавших население продуктами и товарами. Точно так же необходимо иметь в виду, что подъем тяжелой и оборонной промышленности происходил в условиях мирной экономики, в рамках миролюбивого, а не военизированного государства.

Поэтому еще больший нажим или крен в эту сторону практически означал бы уже переход с рельсов мирного развития страны на рельсы военного развития и привел бы к изменению, перерождению самой структуры народного хозяйства, ее милитаризации в прямой ущерб интересам трудящихся.

Естественно, с позиций послевоенных лет легко сказать, что на данном виде оружия следовало бы сделать больший акцент, на другом меньший. Но даже с этих позиций невозможно было бы желать какого-либо кардинального, общехозяйственного изменения в предвоенной экономике»[xv].

Таким образом, у хрущевистов нет никаких оснований обвинять руководство страны во главе со Сталиным в игнорировании информации о подготовки нападения Германии на СССР и бездеятельности накануне Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.

В особенности следует указать на наличие директивы политического и военного руководства страны — официально замалчиваемой отечественными учеными-обществоведами, в которой войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов 22—23.06.1941 г. ставится задача быть в полной боевой готовности для возможного отражения наступления немцев и их союзников, в которой приказывается привести в боевую готовность все части приграничных округов. Чтобы никто не сомневался в наличии данной директивы, привожу ее из «Воспоминаний и размышлений» Жукова, памятуя об их убедительности. Цитирую:

«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: Народному комиссару Военно-морского Флота

1) В течение 22—23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2) Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3) Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить. 21.6.41 г.

Тимошенко. Жуков».

С этой директивой И. Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года»[xvi].

Таким образом, передача директивы, в которой войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов 22—23.06.1941 ставится задача быть в полной боевой готовности, в которой приказывается привести в боевую готовность все части приграничных округов для отражения возможного внезапного удара немцев и их союзников, была закончена за 3,5 часа до начала войны.

Легко и просто по прошествии времени при вновь открывшихся обстоятельствах давать советы, критиковать, а тем более осуждать деятельность партии и правительства страны перед началом Великой Отечественной войны. Куда труднее правильно и своевременно действовать в сложившихся исторических условиях. Думаю — нет, уверен, — что даже все хулители деятельности партии и правительства перед началом Великой Отечественной войны, вместе взятые, не справились бы и с сотой долей задач того времени. За примерами далеко ходить не надо. Достаточно сказать, что благодаря именно их неумелым действиям наша страна за последние 20 лет сошла с магистральной дороги развития человечества на обочину цивилизации.

Немаловажную роль в искажении деятельности партии и правительства перед началом Великой Отечественной войны сыграли представители послевоенных министерств и ведомств страны. Даже Жуков — и тот во всеуслышанье сказал правду о деятельности партии и правительства страны перед началом Великой Отечественной войны лишь после того, как его сняли с высоких должностей в партии и правительстве. Именно с молчаливого согласия высокопоставленных военных, если не сказать попустительства, основными очернителями деятельности партии и правительства перед началом Великой Отечественной войны являются люди в военных погонах с большими звездами: Д. Волкогонов, Г. Михайлов и другие. Да что там Волкогонов, Михайлов и другие исказатели истории, высасывающие из пальца события тех тревожных лет, когда непосредственные участники этих самых событий, из числа руководителей военного министерства и ведомства страны периода начала Великой Отечественной войны, можно сказать творцы истории рассматриваемого периода, вносят свой вклад в оклеветание ими же созданной истории.

Дабы не быть голословным возьмем, к примеру, Наркома ВМФ СССР того времени Н. Г. Кузнецова, сетующего на то, что, дескать, «главное, вроде наращивания дивизий и оружия делается, границы на западе и юге отодвигаются, и идет создание новой оборонительной линии. Остается в случае необходимости привести армию в полную готовность. Вот в этом и совершалась первая крупная ошибка. Армию привести в готовность следовало раньше. Она должна была учиться по планам войны. Этим нужно было заниматься ежедневно, хотя бы и не ожидалось скорой войны»[xvii].

Вот это да... Наращивание дивизий и оружия, отодвигание границ на западе и юге, создание новой оборонной линии и другие мероприятия руководства страны по укреплению обороноспособности Кузнецов считает как бы ненужным делом, более того — именно в этом он видит первую крупную ошибку в деятельности партии и правительства накануне Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. «Армию привести в готовность следовало раньше», — говорит он, как будто вышеперечисленные мероприятия к готовности армии встретить врага не имеют никакого отношения, а если и имеют, то незначительно. Оказывается, армия должна была учиться по планам войны ежедневно, хотя бы и не ожидалось скорой войны.

Я, вероятно, как и многие, до сих пор полагал, что святая обязанность Вооруженных Сил — быть готовыми защитить территориальную целостность страны от посягательства извне, ежедневно без ожидания скорой войны готовиться к отражению врага. Чем занимались накануне Великой Отечественной войны вверенные Кузнецову подразделения и лично он сам? Возделывание и уборка сельскохозяйственных продуктов отпадает, поскольку на море и океане ни картошка, ни пшеница не растут. Чистить якоря и драить палубу не могли, судя по наличию кораблей, в противном случае давно бы все стерли в порошок. Может быть, строили дачи... Тоже маловероятно, ибо, во-первых, столько дач не наберется, во-вторых, за это время все леса бы давно вырубили и горы на камни для фундамента и стен разобрали...

До какой степени должно быть извращено сознание человека, способного, зная правду, писать и говорить неправду?! Тот же Кузнецов утверждает, что «...указания, данные вечером 21 июня, не были категоричными и требующими принятия самых срочных и решительных мер по повышению готовности. Дав указания, правительство не включилось в приведение в готовность Вооруженных Сил в целом (почему я как нарком ВМФ остался еще в неведении) и не приняло мер о срочной информации заинтересованных наркомов, связанных с военными делами»[xviii]. К сожалению, Кузнецов не указал, какие такие категорические указания, требующие принятия самых срочных и решительных мер по повышению готовности он имеет в виду, если в преамбуле полученных им указаний (директивы) войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов 22—23.06.1941 ставится задача быть в полной боевой готовности для возможного отражения наступления немцев и их союзников, а в приказной части приказывается все части привести в боевую готовность. А может быть, нарком ВМФ Кузнецов Н. Г. не был связан с военными делами? Вероятно, он просто не знает, что сказать, а сказать надо, вот и льет воду на мельницу хрущевистов-демократов, напускает туману. Относительно того, что он остался в неведении о подготовке войск в ночь на 22 июня 1941 г. из-за «невключения» правительства в приведение в готовность Вооруженных Сил в целом — могу точно сказать, что это наглая ложь. Во-первых, потому, что Н. Ф. Ватутин закончил передачу директивы в округа в 00.30 минут 22 июня 1941 года. Во-вторых, потому, что копия директивы была направлена Н. Г. Кузнецову, т. е. ему самому. В-третьих, потому, что он здесь же, на с. 4 газеты «Правда» от 20.07.91 г, говорит: «Это было вечером 21 июня. Длинная телеграмма из наркомата обороны, которую я видел в 22 часа с минутами в кабинете у наркома обороны маршала С. К. Тимошенко...»[xix]. Очевидно, что Кузнецов видел эту директиву, видел и остался в неведении.

В заключение хочу сказать следующее. Я не сторонник культа личности Сталина. Я сторонник исторической справедливости. Я против огульной практики бездоказательного обвинения в бездеятельности руководства партии и правительства страны в канун Великой Отечественной войны. Это вредно для страны, для народа.

Как правильно заметили Суходеев и Соловьев, «развенчание Великой Победы в Отечественной войне 1941—1945 годов практически началось с того, чтобы превратить И. В. Сталина, столь много сделавшего для Победы, для своей Родины и для человечества, в чудовище, в пугало для многих поколений людей. Через критику И. В. Сталина был проложен путь к критике партии, к развенчанию достижений Советской власти и нашей победы в Великой Отечественной войне. Все перечеркивающая критика Сталина была первым этапом и вместе с тем важнейшим средством борьбы против социализма. Через критику Сталина как Верховного Главнокомандующего шел путь к тотальной критике Великой Отечественной войны. Последователи этой линии двигались дальше по этому пути, все больше опошляя великий народный подвиг. На наших глазах развертывается беспрецедентное явление. Мощные средства пропагандистского аппарата государства развернули широкую кампанию клеветы, унижения армии, совершивший великий подвиг спасения Родины и человечества от гибели и варварства»[xx].

Я против сокрытия данных, свидетельствующих о титанической работе руководства страны во главе со Сталиным в канун Великой Отечественной войны по обеспечению ее территориальной целостности и независимости. Именно «развенчание Сталина как Верховного Главнокомандующего стало одним из главнейших приемов в кампании очернительства Великой Отечественной войны, подвига советского народа и его Армии, подвига партизан и тружеников тыла»[xxi].

Нельзя принижать роль и значение Сталина и одновременно возвеличивать роль и значение советского народа. Это алогично. Не вдаваясь в дискуссию о роли личности в истории — это тема отдельного разговора, — замечу, что стадо львов во главе с бараном слабее стада баранов во главе со львом. И если мы, говоря языком аллегории, уподобляем советский народ львам, то и возглавить его на свершение подвига вселенского масштаба может только лев, а не баран. Лишь во главе с великой личностью народ способен совершить великие дела. Величие народа определяется величием личности.

Виктор Кирсанов kirsanov-vn@narod.ru

ЛОЖЬ И ПРАВДА О НАЧАЛЕ

ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941—1945 гг.

Копия: Народному комиссару Военно-морского Флота

Виктор Кирсанов
kirsanov-vn@narod.ru